the white guard
Nov. 20th, 2024 07:35 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
shopa_golichttps://navi03.livejournal.com/609343.html
В романе русские офицеры пытаются защищать не то Город, не то гетмана.
Так кого же, или что, всё-таки?
Трагедия их в том, что они сами не могут определиться.
Как некоторые русские говорят, что и тот город их, и этот, и Киев их, и Одесса, но ощущают ли они на самом деле Город своим, и себя - своими в Городе?
Для меня сейчас, как и для многих других, в ситуации, в которой мы оказались, выбор постоянно стоит так: на самом ли деле нам так важно жить именно здесь, или нет. Это на самом деле наше или нет. Мы можем быть «гражданами мира» или все-таки нет?
И из Израиля, и из Украины люди уезжали, убегая от войны. Такое было при всех войнах - бегство, попытки спастись, и понимание, что, возможно, ты больше никогда не вернёшься домой…
Вот это ощущение: убегать ли из дома, вернуться ли домой…
Мне напомнило, как я работала с эмиграциями, и была такая программа у немцев, которая называлась «поздние переселенцы». Претенденту достаточно было доказать свою принадлежность к немецкой культуре, и больше ничего. Практически никто из моих клиентов этого экзамена не прошел, никто не мог ничего рассказать о немецких традициях, и никто не мог связать двух предложений на немецком языке. Мне врезалось это в память - как немцы для себя придумали определять, кто немец, а кто нет:
никакая кровь, днк, никакие мамы-папы, никакие свидетельства о рождении - ничего из этого не важно, а важно и достаточно: самого себя считать немцем.
Ощущали ли русские Киев своим домом сто лет назад?
Отец Михаила Булгакова родился в Брянской области, в Киеве учился и остался служить. Его семья снимала в Киеве множество квартир, последняя была - та самая, с кремовыми шторами.
Это не важно, были они украинцами или русскими. Не важно, как они относились к украинцам.
Они могли понимать украинскую речь, они могли петь украинские песни, они могли даже считать Киев российским городом.
Но они никогда не были в Киеве дома.
Дочь читала о польско-украинской войне, когда шли бои за Львов, и украинцы и поляки переставали стрелять, чтобы дать возможность проехать городскому трамваю, и потом бой продолжался снова. И для тех и для других Львов был родным городом. Они не хотели его разрушать.
В передышках между боями ходили друг к другу одалживать бинты и лекарства для раненых.
А Украина для Булгакова (Турбиных и прочих) Россией не была, а была отдельной страной. (Шервинский: «Вот когда нам удастся отбиться от Петлюры и союзники помогут нам разбить большевиков, вот тогда гетман положит Украину к стопам его императорского величества…»)
В романе русские офицеры пытаются защищать не то Город, не то гетмана.
Так кого же, или что, всё-таки?
Трагедия их в том, что они сами не могут определиться.
Как некоторые русские говорят, что и тот город их, и этот, и Киев их, и Одесса, но ощущают ли они на самом деле Город своим, и себя - своими в Городе?
Для меня сейчас, как и для многих других, в ситуации, в которой мы оказались, выбор постоянно стоит так: на самом ли деле нам так важно жить именно здесь, или нет. Это на самом деле наше или нет. Мы можем быть «гражданами мира» или все-таки нет?
И из Израиля, и из Украины люди уезжали, убегая от войны. Такое было при всех войнах - бегство, попытки спастись, и понимание, что, возможно, ты больше никогда не вернёшься домой…
Вот это ощущение: убегать ли из дома, вернуться ли домой…
Мне напомнило, как я работала с эмиграциями, и была такая программа у немцев, которая называлась «поздние переселенцы». Претенденту достаточно было доказать свою принадлежность к немецкой культуре, и больше ничего. Практически никто из моих клиентов этого экзамена не прошел, никто не мог ничего рассказать о немецких традициях, и никто не мог связать двух предложений на немецком языке. Мне врезалось это в память - как немцы для себя придумали определять, кто немец, а кто нет:
никакая кровь, днк, никакие мамы-папы, никакие свидетельства о рождении - ничего из этого не важно, а важно и достаточно: самого себя считать немцем.
Ощущали ли русские Киев своим домом сто лет назад?
Отец Михаила Булгакова родился в Брянской области, в Киеве учился и остался служить. Его семья снимала в Киеве множество квартир, последняя была - та самая, с кремовыми шторами.
Это не важно, были они украинцами или русскими. Не важно, как они относились к украинцам.
Они могли понимать украинскую речь, они могли петь украинские песни, они могли даже считать Киев российским городом.
Но они никогда не были в Киеве дома.
Дочь читала о польско-украинской войне, когда шли бои за Львов, и украинцы и поляки переставали стрелять, чтобы дать возможность проехать городскому трамваю, и потом бой продолжался снова. И для тех и для других Львов был родным городом. Они не хотели его разрушать.
В передышках между боями ходили друг к другу одалживать бинты и лекарства для раненых.
А Украина для Булгакова (Турбиных и прочих) Россией не была, а была отдельной страной. (Шервинский: «Вот когда нам удастся отбиться от Петлюры и союзники помогут нам разбить большевиков, вот тогда гетман положит Украину к стопам его императорского величества…»)
